Смута подобна бесу, выпущенному из бутылки: дать свободу злой силе легко, а вот загнать чудовище назад – здесь уже потребуются невероятные усилия. Но, даже начавшись, революция сохраняет все шансы не перерасти в гражданскую войну, и условие здесь простое: недопустимость того, что называется «сакральными жертвами».
Обратить противника в бегство
Пока нет погибших или пострадавших за декларируемые лозунги, всегда есть возможность примирения сторон, и противостояние в обществе никогда не перейдет в горячую фазу. Но, как только начинают гибнуть люди, взаимопонимание сторон прекращается. Всё это мы проходили в 2014 году на собственном опыте, однако ничто не ново под луной: трагедия более чем столетней давности, случившаяся в Нижней Крынке, ныне являющейся частью Макеевки, стала точкой невозврата в Гражданской войне на Юге России.
А пока перенесемся в декабрь 1917 года. В Новочеркасске проходит Круг Всевеликого войска Донского. Есаул Василий Чернецов, прибывший в зал заседаний, что называется, с корабля на бал, стал настоящим триумфатором. В советское время этого человека достаточно много демонизировали, да и сейчас не утихают дискуссии сторонников «красной» и «белой» трактовок его биографии. Тем не менее именно Чернецов одним из первых понял, каким ящиком Пандоры являются «сакральные жертвы», хотя и сам не только оказался втянутым в подобную провокацию, но даже оказался в их числе.
Есаул Чернецов
Возглавляемому им небольшому мобильному добровольческому отряду удалось достаточно легко и без жертв разогнать красногвардейцев в Грушевском рудничном районе (ныне город Шахты Ростовской области с окрестностями), а также вдоль всей железнодорожной линии Лихая – Дебальцево – Ясиноватая. Под командованием Чернецова находилось всего две с половиной сотни бойцов, преимущественно из числа студентов, что по штатам того времени соответствовало пехотной роте. Добровольцев удалось неплохо вооружить, однако с вещевым довольствием дела обстояли неважно: единообразного обмундирования в отряде так и не появилось. Тем не менее в идейном отношении чернецовцы оказались на редкость сплоченным коллективом.
Первое поручение не заставило себя ждать: в первых числах декабря 1917 года из города Александровска-Грушевского, позднее переименованного декретом Совнаркома Украинской ССР в Шахты (в 1920–1925 годах эта часть Ростовской области была насильно отторгнута Украиной), поступило известие о формировании отрядов Красной гвардии. Чернецовцы выдвинулись к месту назначения. Им удалось обеспечить скрытность своего перемещения, поэтому их появление в городе оказалось для всех совершенно неожиданным. После первых выстрелов в воздух началось беспорядочное отступление красногвардейцев на окрестные рудники, значительная часть бойцов просто побросали винтовки и разбежались. Однако в некоторых местах, как на том же Парамоновском руднике, красногвардейцам удалось создать узлы обороны.
Избежать кровопролития при штурме позволило донесение разведки о диспозиции сил противника: красногвардейцы сконцентрировались на наиболее вероятном направлении удара, оголив другие. Чернецов приказал отряду тайно подойти, откуда не ждали, после чего атаковать стремительным броском. Интересная особенность тактики, которая проявила себя в этих краях и спустя сто лет: чернецовцы никогда не брали противника в плотное кольцо, но всегда оставляли ему коридоры для отхода. Опыт подсказывал их командиру, что в данном случае слабо обученные красногвардейцы скорее предпочтут ретироваться, бросив оружие на поле боя, чем вступать в серьезное столкновение. В ходе последующей зачистки рядовые бойцы противника, как правило, вообще никаким репрессиям не подвергались, а их предводителей редко когда ждало что-либо более серьезное, чем порка нагайкой.
Комендант горнопромышленного района
Опыт урегулирования конфликтов в обществе Василий Чернецов получил в бытность комендантом Макеевского горнопромышленного района и депутатом Макеевского совета от казаков. В начале 1917 года он получил отпуск по ранению, однако сидеть без дела не мог – не давала храбрая и деятельная натура. Годом ранее молодой офицер удостоился Георгиевского оружия за храбрость при штурме укрепленной немецкой позиции: он и его подчиненные в рукопашной схватке обратили неприятельскую роту в бегство, захватив богатые трофеи и дюжину пленных. В Новочеркасске уважили просьбу героя и поручили ответственный участок: между верховьями Крынки и Кальмиуса в то время находился второй после Сулинского центр металлургической промышленности Дона. Кроме того, по соседству в Екатеринославской губернии находились сталеплавильные заводы Енакиево и Юзовки.
Металл – это оружие и боеприпасы, но было еще более важное богатство – уголь. В 1915 году кайзеровские войска заняли Царство Польское, где находились достаточно крупные угольные месторождения. Заменить утраченное оказалось нечем: начавшийся транспортный коллапс резко осложнил положение русских войск на германском фронте, сведя на нет наши успехи в Галиции. В тылу тут же залихорадило промышленность, в городах возник дефицит продовольствия, которое в селах не находило сбыта. В этой ситуации важно было обеспечить бесперебойную работу Донбасса, чьи основные угольные районы находились в составе Области войска Донского.
Однако свержение царской власти и начавшийся в его результате политический хаос резко осложняли ситуацию. Поэтому Василию Чернецову ничего не оставалось, кроме как зарекомендовать себя жестким, но в то же время принципиальным (и главное – честным) администратором. Он никогда не шел на поводу у толпы: в условиях настоящей революционной вольницы, когда в политической жизни доминировали эсеры, меньшевики и анархисты (большевизация Донбасса произойдет только поздней осенью 1917 года), это было сродни подвигу. В то же время комендант района не препятствовал мирным и не нарушающим законы военного времени формам рабочего движения, таким как, например, профсоюзы или кассы взаимопомощи. Поэтому рабочие уважали Чернецова, а угроза пожаловаться ему практически всегда останавливала дебоширов: те понимали, что дело окончится для них порцией «горячих» на конюшне.
Донские казаки в Гражданской войне
Во время одного из митингов Чернецов демонстративно сидел и не вставал даже во время пения революционных песен. За это кто-то из собравшихся обозвал его нахалом и хамом. Чернецов попросил слова и предложил оскорбившему повторить сказанное, но уже с трибуны. Желающих не нашлось. Во время другого митинга Чернецова попытались арестовать. В ответ он заявил, что через десять минут на площадь прибудет его сотня. На адептов вседозволенности это подействовало подобно ушату холодной воды.
Но не только одним наведением порядка приходилось заниматься в Макеевке: столь же актуальной для Чернецова как депутата была защита интересов казачества в условиях доминирования иногородних – неказачьего населения, составлявшего большинство жителей рабочих поселков. Нажить врагов со столь прямым характером труда не составляло, поэтому под давлением либеральной общественности Василия Чернецова отозвали в Новочеркасск. В атаманской ставке он оказался в ноябре 1917 года: к тому времени стало понятно, что относительно мирный период революции закончился, и это значило, что единственным источником власти отныне будет сила оружия. Чернецов выступает с инициативой формирования мобильного добровольческого отряда по борьбе с революционными группами, и это начинание находит поддержку у атамана.
Военнопленные и коммунары
Спустя неделю после триумфального прибытия Чернецова на Круг снова поступили тревожные новости из Макеевского района. На Ясиновском руднике в верховьях Крынки начались волнения рабочих, вызванные многомесячной задолженностью по зарплате. Чернецову, как мастеру разрешения подобных ситуаций, поручают призвать шахтеров к порядку.
О способности этого человека психологически обезоруживать оппонента наглядно свидетельствует инцидент, случившийся 25 декабря 1917 года на узловой станции Дебальцево. Ее революционный комендант из бывших солдат решил не пропускать состав с чернецовцами. Тогда Чернецов вызвал его вместе с двумя ближайшими помощниками на перрон и устроил всем троим сеанс армейской муштры, продолжавшийся менее минуты. Выполнение несложных строевых приемов быстро освежило у коменданта представления о воинской субординации: недавний хозяин положения взял под козырек и со словами «Слушаюсь!» отправился к дежурному по станции. Вскоре на семафоре вспыхнул зеленый огонек…
Возможно, что и на Ясиновском руднике в последний день уходящего года все развивалось бы по дебальцевскому сценарию, однако к рабочим примкнули более четырех десятков присланных в Донбасс на работы военнопленных из числа австро-венгерских подданных. Действовали ли они по своей инициативе или же по чьему-то наущению – неизвестно, но именно эти люди, имевшие незаурядный боевой опыт, стали не просто ударным кулаком восставших, а наиболее бескомпромиссно настроенной их частью. Когда к руднику приблизились чернецовцы, с террикона по ним ударил пулемет, наводимый рукой кого-то из пленных. Упали на снег первые настигнутые пулями…
Происходившее разительно отличалось от всех предыдущих операций: там и восставшие, и их усмирители быстро находили негласный компромисс, поскольку, в общем-то, никто из них не хотел ни убивать, ни умирать. Здесь же стороны сошлись не на жизнь, а на смерть. Только к вечеру 31 декабря чернецовцам удалось одолеть восставших, началась облава. Побежденных согнали в Нижнюю Крынку, на площадь у церкви. Чернецов потребовал выдать зачинщиков, а также военнопленных. Повстанцы ответили отказом: здесь сыграла свою роль шахтерская солидарность, не позволяющая прятаться за спины других. По официальным данным, в тот вечер были расстреляны 118 человек, еще нескольким удалось бежать.
После случившегося Василий Чернецов прожил еще три недели. 21 января 1918 года он был убит красными при не до конца выясненных обстоятельствах. Так произошел один из первых обменов сакральными жертвами в разгорающейся Гражданской войне.
Эпизод казни Чернецова в кинофильме «Тихий Дон» (1957), экранизации одноименного романа М. Шолохова. В роли Чернецова – Ян Янакиев
Из описания боя в Нижней Крынке в книге М. Я. Запорожец «Макеевка»:
«Лишь на третий день казаки ворвались в рудник. Согнав жителей на площадь к церкви, белые требовали, чтобы шахтеры выдали коммунистов. Никто не проронил ни слова. Дальше, как вспоминают большевики Скиба Е. И., Савранский А. А., пьяные казаки врывались в квартиры домов и, если находили там раненых, выводили их во двор и расстреливали, а вместе с ними убивали и хозяев дома. Белогвардейцы устроили кровавую расправу с шахтерами, вышедшими из шахты. Большую группу шахтеров белые вывели на проселочную дорогу, и, когда те стали рыть себе могилы, расстреляли из пулеметов. Барак, в котором жили австрийские военнопленные, забросали гранатами. Число жертв австрийцев было 48 человек. Они были расстреляны за то, что их товарищ ушел с отрядом рабочих на Киев. Пьяный рев, беспорядочная стрельба да жуткие крики женщины и раненых несколько часов носились над истерзанным рудником. 117 человек расстреляли, зарубили саблями, закололи штыками белогвардейцы. 118-м был Савранский Абрам Андреевич, который был повешен белогвардейцами в Зуевке.
Расстреляв 117 человек, бандиты начали брать каждого третьего жителя для расстрела. Эта зверская расправа возмутила бывшего полковника царской армии, врача Агишевского, который приказал прекратить расстрел. Так были спасены остальные жители Нижней Крынки. Есаул Чернецов, испугавшись чина Агишевского, приказал прекратить расстрелы…»
Обстоятельства гибели Чернецова согласно публикации в эмигрантском журнале «Станица» (Париж, 1932 год):
«Собравшиеся вокруг В. М. Чернецова партизаны и юнкера-артиллеристы залпами отражали атаки. В. М. Чернецов был ранен в ногу. Не имея возможности спасти своего обожаемого начальника, юные партизаны решили умереть вместе с ним и залегли кругом с радиусом в 20–30 шагов, в центре – раненый В. М. Чернецов. Тут последовало предложение… о перемирии. Партизаны сложили оружие, но нахлынувшие сзади массы быстро превратили чернецовцев из «братьев» в пленных. Послышались призывы: «Бей их, под пулемет всех их…»
Воспользовавшись моментом, Чернецов ударил в грудь председателя Донревкома Подтелкова, партизаны бросились врассыпную, растерявшийся конвой дал возможность некоторым спастись. Раненый Чернецов ускакал в свою родную станицу, где был выдан кем-то из одностаничников и захвачен на следующий день Подтелковым.
По дороге Подтелков издевался над Чернецовым – Чернецов молчал. Когда же Подтелков ударил его плетью, Чернецов выхватил из внутреннего кармана своего полушубка маленький браунинг и в упор… щелкнул в Подтелкова. В стволе пистолета патрона не было – Чернецов забыл об этом, не подав патрона из обоймы. Подтелков выхватил шашку, рубанул его по лицу, и через пять минут казаки ехали дальше, оставив в степи изрубленный труп Чернецова…»
СПРАВКА
Василий Михайлович ЧЕРНЕЦОВ
Родился 22 марта (3 апреля) 1890 года в станице Калитвенской в Донецком округе Области войска Донского (ныне – в Каменском районе Ростовской области). Родители – ветеринарный фельдшер казак Михаил Иосифович Чернецов и Акилина Иосифова Чернецова (урожденная Бородина).
Образование получал в Каменском реальном училище (станица Каменская, ныне – город Каменск-Шахтинский), в 1909 году окончил Новочеркасское казачье юнкерское училище.
В Первой мировой войне участвовал в качестве командира разведывательного отряда 26-го Донского казачьего полка 4-й Донской казачьей дивизии. Трижды ранен, награжден орденами Святого Владимира IV степени, Святой Анны III и IV степеней, Святого Станислава II и III степеней, а также Георгиевским оружием.
В Гражданскую войну командовал мобильным добровольческим отрядом, дослужился до чина полковника.
Погиб 23 января 1918 года в возрасте 27 лет близ станции Глубокая (ныне – Северо-кавказская железная дорога).
Генерал Антон Деникин – о Василии Чернецове:
«В личности этого храброго офицера сосредоточился как будто весь угасающий дух донского казачества. Его имя повторяется с гордостью и надеждой. Чернецов работает на всех направлениях: то разгоняет совет в Александровске-Грушевском, то усмиряет Макеевский рудничный район, то захватывает станцию Дебальцево, разбив несколько эшелонов красногвардейцев и захватив всех комиссаров. Успех сопутствует ему везде, о нем говорят и свои, и советские сводки, вокруг его имени родятся легенды, и большевики дорого оценивают его голову…»
