На траве близ тротуара холмиком лежит белое шёлковое одеяло. Сверху цветы – свежие фиолетовые ирисы, подсохшие розовые тюльпаны и сирень. Мать каждый день приходит к сыну, 26-летнему Косте. Парень гражданский. Не успел дойти до дома – прилетело.
Родных у матери больше нет. Соседей она не просила помочь похоронить погибшего сына, а сами они делать могилу ему не торопятся. Каждого не похоронишь. Баба Валя так и лежит под деревом – погибла от снаряда, а потом деревом её тело привалило. С подъезда бабу Валю видно хорошо, в этом районе Мариуполя тела ещё не убрали.
Метрах в пятидесяти от бабы Вали соседка Наталья режет лук и свеклу у крыльца. Режет на всех жителей дома, будет готовить на костре. Из самых родных – не осталось почти никого. Год назад умер старший сын, месяц назад погиб отец. О младшем она ничего не знает. Надеется, что живой.
Папу Наталья похоронила здесь же, во дворе, напротив подъезда. Теперь завтракает, обедает и ужинает с видом на могилу отца. Николая Михайловича Юдина обозначили. А братских могил тут сколько…
«Тут возле ржавого танка люди захоронены, мы собрали пятерых. Один под трактором был, двое возле плит, один просто на дороге лежал. Мы их просто собрали, потому что они уже пахли. И там 7 могил. Люди своих хоронили», – рассказывает Наталья.
От дома женщины по улице «Азовстальской» до самой “Азовстали” меньше километра. Здесь лучше не смотреть по сторонам и глубоко не вдыхать – трупы и запах разложения везде.
В других районах тела погибших с улиц убрали, когда спасатели разобрали завалы. Но есть те дома, куда они еще не добрались.
«В этом доме несколько человек погибло. Видите, сложилась многоэтажка? Вот там и ребёнок, девочка, 5 лет. Мама её живёт в здании железнодорожной больницы. Бедная женщина», – сочувственно вздыхает местный житель Максим.
Местные вспоминают, как в их квартал зашли бойцы «Азова»: людей сразу выселили из домов. Жильцы спустились в подвалы, а националисты из окон их квартир работали из миномётов и гранатомётов – использовали окна как огневые точки. Во дворе стрелял танк. Тех мирных, кто пытался сбежать из подвалов, “снимали” украинские снайперы.
«Вот там стоял танк и стрелял по мирным домам. Когда “азовцы” отступали, поджигали квартиры. Было темно. Смотрю по верхнему этажу проходят националисты, в окнах появлялся свет. Потом спустились на этаж ниже, ещё ниже. Потом с верхнего на нижние этажи пошёл огонь. Они просто подожгли квартиры. Уходя, оставляли в подъездах растяжки. Зачем? Чтобы мы, возвращаясь в свои квартиры, подорвались на них», – вспоминает пережитое Александр.
Мужчина больше двадцати лет проработал в мариупольском порту. Как только порт возобновил работу, Александр вернулся туда. Говорит, что любит город и будет восстанавливать Мариуполь. За снятые растяжки искренне благодарит бойцов ДНР.
«Когда русские зашли, я к ним подошёл, сказал что растяжки в подъездах. Они попросили пару часов погулять. Я вернулся – они всё убрали. Воду и еду нам привозили. Батальон «Сомали» здесь был», – продолжает Александр.
Его жена Елена – врач. Во время сильных бомбёжек она оперировала раненых на пенопласте. В подвале, при свете свечей и фонарей. Когда услышала от националистов, что те «завтра в 5 утра будут складывать дома и до этого времени есть шанс покинуть квартиры», прошлась по подвалам ближайших домов, чтобы предупредить соседей.
«В подвалах очень много было пожилых и раненных. Я оперировала на пенопласте, вытаскивала осколки. Я всех предупредила, забрала отца. Но в этом же доме люди замешкались. На 20 минут задержались. Моя подруга Алла их подгоняла, там пять человек уходили с сумками. Она погибла, остальных ранило», – рассказывает Елена.
Часть людей, чьи квартиры разрушены, вынужденно переехали в здание бывшей ж/д больницы. Их там несколько десятков, в том числе и мать пятилетней девочки, погибшей под завалами. Тощая, несчастная девушка. Она не стала говорить ни слова – ни о себе, ни о дочери. В день, когда мы встретились, тело ее дочери всё еще лежало в разбитой девятиэтажке.
Виктория Цыпленкова
Фотографии автора